Неточные совпадения
На выкуп он, однако ж, не шел: боялся, что выкупную ссуду подстерегут. Долгов-то, пожалуй, не покроют, а его последнего куска лишат, да еще несостоятельным объявят… Но и тут фортель нашелся. Ждали-ждали кредиторы, да и потребовали принудительного выкупа. Получивши это известие, он совсем растерялся.
Бездна разоренья, темная и зияющая, разверзлась пред ним во всем
ужасе нищеты. Он сидел, уставившись
в даль неподвижными глазами, и шептал бессвязные слова.
Лидочка горячо любила отца и скоро подружилась с теткой. Когда пришла роковая весть, у обеих сердца застыли. Лидочка испугалась, убежала и спряталась
в палисаднике. Прасковью Гавриловну придавила мысль, что рушилось все, что защищало их и указывало на какой-нибудь просвет
в будущем. Она с
ужасом глядела на Лидочку. Ей представился, рядом с гробом покойного брата, ее собственный гроб, а за этими двумя гробами зияла
бездна одиночества и беспомощности, которые должны были поглотить Лидочку.
И все эти совершенно подобные пускались тотчас же по появлении своем бежать один за другим, и длинною цепью, как вереница гусей, тянулись и ковыляли за господином Голядкиным-старшим, так что некуда было убежать от совершенно подобных, так что дух захватывало всячески достойному сожаления господину Голядкину от
ужаса, — так что народилась, наконец, страшная
бездна совершенно подобных, — так что вся столица запрудилась, наконец, совершенно подобными, и полицейский служитель, видя таковое нарушение приличия, принужден был взять этих всех совершенно подобных за шиворот и посадить
в случившуюся у него под боком будку…
Я пошла не к нему, а
в свою комнату, где долго сидела одна и плакала, с
ужасом вспоминая каждое слово бывшего между нами разговора, заменяя эти слова другими, прибавляя другие, добрые слова и снова с
ужасом и чувством оскорбления вспоминая то, что было. Когда я вечером вышла к чаю и при С., который был у нас, встретилась с мужем, я почувствовала, что с нынешнего дня целая
бездна открылась между нами. С. спросил меня, когда мы едем. Я не успела ответить.
Я не таков. Нет, я, не споря,
От прав моих не откажусь;
Или хоть мщеньем наслажусь.
О, нет! когда б над
бездной моря
Нашел я спящего врага,
Клянусь, и тут моя нога
Не пощадила бы злодея;
Я
в волны моря, не бледнея,
И беззащитного б толкнул;
Внезапный
ужас пробужденья
Свирепым смехом упрекнул,
И долго мне его паденья
Смешон и сладок был бы гул.
Сознание, хотя и едва мелькавшее
в его голове, озаряло такие
бездны ужаса, такие мрачные и отвратительные картины, что лучше, если бы он и не приходил
в сознание.
Спастись от
ужаса пред небытием можно, лишь отойдя от головокружительной
бездны и обратившись лицом к Солнцу, — источнику всякой полноты, переместив свой бытийный центр из себя за пределы себя,
в Бога.
Прочный колокол неведения — и благословляющее утверждение
бездн, «преодоление человека» — и санкция его упадочных инстинктов, великая любовь Заратустры — и нарочито разжигаемая им
в себе жестокость, проповедь радости жизни — и восхваление трагического пристрастия к страданиям и
ужасам — все это, конечно, можно психологически объяснить, но совершенно невозможно все это объединить
в одно цельное, из «бронзы» отлитое жизнеотношение.
Дионис касается души человеческой, замершей
в чудовищном
ужасе перед раскрывшеюся
бездною.
Один из современных сынов Достоевского, поместившийся под знаком «вечности», пишет: «Над
бездной всеобщего и окончательного небытия хотят позитивисты устроить жизнь, облегчить существование, ослабить страдания этого малого, короткого, узкого, призрачного
в своей бессмысленности бытия. Веселые позитивисты, поющие хвалу жизни, должны понимать жизнь как «пир во время чумы»… Только опустошенные, плоские, лакейски-самодовольные души не чувствуют
ужаса этой «чумы» и невозможности этого «пира».
Да, все это хорошо. Но если у человека уже нет неведения, если он пришел
в себя от хмеля жизни, если отрезвевший взгляд его остро и ясно различает
ужасы, наседающие на человека, и
бездны, разверзающиеся под ногами? Конечно, можно тогда сказать, как Заратустра: «Ваша любовь к жизни пусть будет любовью к вашей высочайшей надежде, и ваша высочайшая надежда пусть будет высочайшей мыслью жизни. А эта высочайшая мысль гласит: человек есть нечто, что должно преодолеть».
В этой иллюзии держит человека Аполлон. Он — бог «обманчивого» реального мира. Околдованный чарами солнечного бога, человек видит
в жизни радость, гармонию, красоту, не чувствует окружающих
бездн и
ужасов. Страдание индивидуума Аполлон побеждает светозарным прославлением вечности явления. Скорбь вылыгается из черт природы. Охваченный аполлоновскою иллюзией, человек слеп к скорби и страданию вселенной.
Но между жизнью во времени и жизнью
в вечности лежит
бездна, через которую переход возможен только лишь путем смерти, путем
ужаса разрыва.
Тоска и
ужас вызываются не только тем, что кончается и умирает дорогое нам, к чему мы привязаны, но
в большей степени и еще глубже тем, что разверзается
бездна между временем и вечностью.
Древний страх, терзавший человека, беспомощность и покинутость человека, искание помощи и покровительства есть смешение священного, трансцендентного
ужаса перед тайной бытия, перед
бездной и страха животного, овладевшего грешным миром, страха
в узком смысле слова.
Социальная обыденность создает этику страха, перерождая
ужас, вызванный трансцендентной
бездной,
в повседневную заботу и терроризуя человека будущими карами.
Теснило грудь, не хватало дыхания.
Ужас — безумный, нерассуждающий и тянущий к себе — оковал Сергея. И казалось ему, — стоит шевельнуться, и случится что-то неслыханное, и он, потеряв разум, полетит
в темную, крутящуюся
бездну.
Я помертвела…
ужас сковал мои члены… Не помню, что было дальше… Пламя костра разрасталось все больше и больше и принимало чудовищные размеры… Казалось, точно горы сдвинулись надо мною, и я лечу
в бездну…
Я побежал вместе с толпою, чтобы еще раз встретиться с ним глазами, и это удалось мне, когда они входили уже
в дом. Он вошел последним, пропуская мимо себя товарищей, и еще раз взглянул на меня. И тут я увидел
в его черных, больших, без зрачка глазах такую муку, такую
бездну ужаса и безумия, как будто я заглянул
в самую несчастную душу на свете.
И я невольно поднимаюсь с камня и, шатаясь, смотрю
в его глаза — и вижу
в них
бездну ужаса и безумия.
В душе смрад. Противны воспоминания. Все так плоско и убого. Как будто вышел я из спальни проститутки. «
Бездна»? Грязное болото
в ней, а не
бездна… Ко всему она спускается сверху, из головы, с холодом ставит опыты там, где ждешь всесжигающего огня. И никакой нет над нами «венчательницы». Не
ужас между нами, а развратно-холодная забава.
Год пребывания
в отставке и под судом был для него временем холодного и безграничного
ужаса: крайне благородный, он не допускал и мысли, чтобы жена, Елена Дмитриевна, хоть
в чем-нибудь испытала лишение; вперед же, где открывалась
бездна, он не решался и заглядывать.
Иван Павлович пробовал было серьезно говорить с Шатовым, но к
ужасу своему увидал, что он, все более и более отуманенный не по дням, а по часам растущей
в нем страстью к княжне Маргарите, не видит
бездны,
в которую падает и с трусостью человека, чующего за собою какую-то вину, боится, не хочет или даже не может прямо и честно взглянуть на вещи.